Чудеса.
- А ты видел хоть одно настоящее чудо? – весьма серьёзно спросила Аня, - Собственными глазами, а?
Я ответил, конечно же, не сразу. Мы ехали по завьюженной дороге в сторону Калуги. Прямо из монастыря, после Литургии и благословения Отцев, так тепло принимавших Аню с Борей, на обратный путь. И до этого вопроса мы ехали довольно долго молча, думая каждый о своём – о чём обычно думается после Оптинской Литургии…
Но и начинать вот так сразу какие бы то ни было серьёзные разговоры намерения, во всяком случае у меня, не было. Поэтому для начала я решил перевести всё в некое подобие шутки:
- Конечно. Да они, чудеса эти, у нас в округе чуть не каждый день приключаются. То там, то сям… Даже определение всему этому придумали уже: «бытовая мистика».
- Хорошо, - Аня даже повернулась ко мне в кресле, - расскажи хотя бы про один такой случай.
- Запросто, - я решил, что эта, много раз уже рассказанная мною история, будет к месту и теперь, - слушай тогда…
Это было в первое лето после нашего сюда переезда. Марина ещё заканчивала кой-какие дела в Москве, а я, наслаждаясь новизной впечатлений, осваивал местную действительность – то бродил между Службами по монастырю, беседуя со старыми, ещё по Москве, своими знакомыми, ставшими уже монахами, о вещах тогда для меня предельно насущных, и заводя новые, не менее интересные знакомства среди братии, то навещал кого-нибудь из друзей, осевших в Козельске и окрестностях чуть раньше нас, но казавшихся тогда мне уже исполненных запредельной мудростью и пытался у них выведать что-либо мне неизвестное, то просто валялся в тенёчке в собственном дворе, обложившись набранными отовсюду книгами и пытаясь разобраться самому в вопросах, составляющих извечную тайну бытия...
Вот так, однажды я и забрёл к одной знакомой, которую знал ещё по работе в археологии, и был ещё от калитки заинтригован весёлым гомоном у неё на веранде. А там, оказывается, за чаем сидела целая тусовка юных московско-киевско-челябинских людей, во главе с Плюсом, столичным православно-хиповым тусовщиком. Сразу было видно, что вся эта компания прибыла сюда только что, причём с самыми серьёзными намерениями вписаться тут на неопределённый срок, чем не на шутку перепугали упорно пытавшуюся стать сдержанной во всем (с размахом на монашество) хозяйку дома. Узнав, что я пребываю у себя на усадьбе в гордом одиночестве, она вздохнула с облегчением и немедленно сбагрила всю эту весёлую тусню ко мне. Чему и я, честно говоря, был рад.
И действительно, жизнь началась самая бойкая – больше всего напоминало мне это пионерский лагерь (в котором, кстати, мне так ни разу и не пришлось побывать по причине имеющейся у родителей дачи). Утром – общий подъём на молитву, когда оказывалось, что ночью кто-то разрисовал всем фейсы зубной пастой, потом – умывание с массовыми обливаниями, лёгкий завтрак в обширном малиннике, занимавшем дальний угол двора, далее – поход в монастырь, где моя хиппня стояла на Службах как на линейке при подъёме флага, истово крестя лбы, а на лицах во время ектений явственно читалось наряду с «Господи помилуй!» ещё и «всегда готов!». Оттуда шли вдоль речки, попутно подкрепляясь всем, что хоть немного выглядывало из-за оград прибрежных огородов. Дома быстренько обедали тем, что не в лом было приготовить и сматывались в лес, откуда, окончательно насытившиеся ягодами, выползали на пляж, где и нежились до вечера, не забывая лениво делиться между собой добытыми за день открытиями сугубо духовного, разумеется, свойства… Вот так и жили.
А в один из дней, когда вернулись мы домой к обеду, внезапно выяснилось, что все, оставленные мне женой, припасы уже употреблены по назначению, и встал вопрос – кому отправляться в ближайший магазин за их пополнением. Решили тянуть жребий и выпало Плюсу. Зная его хитромудрую натуру, я, с помощью герлиц, составил подробнейший список требуемых продуктов с указанием количества, веса и цены покупок, затем отсчитали ему по возможности точную сумму из скромного общего бюджета, с тем и отправили. Через некоторое время Плюс благополучно вернулся с полной сумкой и отчитался в точности исполненного – всё было правильно. И вот уже ближе к вечеру, когда мы валялись на пляже, он вдруг сообщил нам, что сегодня с ним случилось нечто, что иначе как чудом и назвать невозможно. Все, конечно, тут же сгрудились вокруг Плюса, требуя подробностей. И он рассказал… Я попробую сейчас воспроизвести рассказ его по возможности точно:
- Так вот, шёл я бережком к магазину, любовался природой, радовался, и, по мере приближения, возникла у меня навязчивая, прямо-таки мысль – а что если, сделав покупки по списку, у меня да и останется на пузырь самого дешевого винца, вот был бы тогда полный восторг у меня от сей действительности. И что же – поднимаюсь я от берега к магазину, покупаю честно всё согласно списку, а продавщица даёт мне сдачу, совсем немного. Я её, однако пересчитал, и чисто автоматически на полку с напитками глянул. Вижу – стоит батёл плодово-выгодный и стоит он точно копейка в копейку как данная мне сдача. Я даже не удивился. Купил его и решил, согласно собственным мечтам, выпить его на бережку, как раз там, где мне эта мечта в голову и пришла, раз уж так всё удачно сложилось. Завернул за магазин, по тропинке с высокого берега спускаюсь, вдруг чувствую – приспичило мне в сортир, причём серьёзно так приспичило. На самом открытом косогоре. Повернул за очередной бугор, а там, в стороне от тропинки, на полгорочки, сортир. Стоит себе, к заречным пампасам передом повёрнутый. Откуда он тут – размышлять было некогда, заныкал я сумку в кусты, а сам – туда. Подошёл, гляжу, сортир двухкабинный такой, но у одной кабины дверь отсутствует. Ну, я по городской привычке, конечно туда где дверь есть устремился. Закрылся, расположился… Вот тут мне и пришла в голову мысль: как же это так всё удачно сложилось – и покупки все сделал, и батёл карман куртки приятно тяжелит, и сортир этот, опять же. Одно сглупил: поскольку всё равно вокруг ни единой души, надо было мне кабинку без двери выбирать, чтобы, в добавок ко всему, ещё и красотами заречными любоваться. И не успел я так подумать, как дверь сама, с лёгким скрипом... открылась настежь! Вот тогда я понял. Здесь исполняются ВСЕ желания.
Некоторое время опять мы ехали молча, заворожено наблюдая как дворники на лобовом стекле методично убирают падающий крупными хлопьями снег, давая нам возможность видеть белое шоссе среди таких же белых деревьев. Только когда ощущения давнего лета окончательно улеглись, Аня запротестовала:
- Издеваешься, да? Это же просто плюсовская гонка, пусть даже именно так всё и было. Я тебе таких совпадений сама сколько хочешь расскажу. Могу даже песенку сочинить на эту тему…
- Сочини. Только не про плюсовский «сортир желаний», а про своё чего-нибудь такое же.
- У меня во всех песенках только своё всё собственное. А вот ты мне ничего своего, заметь, так и не рассказал.
- Ладно. Есть одна история. Где я собственными глазами видел то, что объяснить я не могу никак.
- Вот это другое дело. Валяй, да так, чтобы до Калуги уложиться.
- Постараюсь. Нам ехать ещё порядком…
Это тоже было летом, только позапрошлым. Мы с соседом Юркой месяц куролесили по югам – погостили и у старых друзей, азовских археологов, отдохнули на море, на заветной песчаной косе, навестили братию Старочекасского монастыря, где между долгими, но очень, почему-то лёгкими Службами и обильными, с изумительными разносолами, трапезами у нас было единственное дозволенное послушание – валяться на берегу Дона, а теперь, нагруженные археологическими и монастырскими презентами да гостинцами, мчались в сторону дома. Воронеж мы проехали в ночи, а на рассвете показался, наконец, и долгожданный поворот с трассы на Задонск. Этим маршрутом мы ездили уже не раз, но обычно оказывались в Задонском монастыре поздним утром, а на этот раз то ли дорога оказалась свободнее, то ли бодрости духа чуть более, только вот подрулили мы к вратам обители ещё затемно. И попали как раз на утреннее Правило и Акафист Святителю Тихону, после которого мы, вслед за братией, благословились у отца архимандрита и приложились к раке с мощами Святого. Затем мы решили немного посидеть ещё в храме, чтобы набраться сил перед дорогой, для чего направились в дальний угол огромного собора, где за колонной находилась известная нам скамья. Но пробыли мы там недолго – блаженная истома начала одолевать нас, и ехать куда-либо ещё хотелось всё меньше. Потому мы решительно встали и пошли меж колонн к выходу. И тут вдруг увидели икону, которую не замечали до сей поры в прошлые наши сюда визиты – большой Образ Георгия Победоносца в старинном окладе таинственно мерцал в полумраке при свете лампады. Юрка даже на мгновение застыл пред ликом своего небесного покровителя и благоговейно приложился к нему. То же самое сделал и я, после чего мы, неожиданно взбодренные, вышли в утреннюю свежесть начавшей свой новый день обители.
За Тулой, на монотонной и скучной стокилометровой дороге на Калугу, Юрка опять сел за руль, а я тихонько кемарил под негромкую музычку и набравшем уже силу солнышком. В какой-то момент я даже просто уснул, но неожиданно пришлось открыть глаза оттого, что Юрка резко съехал на обочину и остановился. Оказалось, его тоже, глядя на меня, потянуло в сон, посему он предпочёл остановиться, благо обочина в этом месте была широкая и ровная, видимо только что грейдер прошёлся по ней, сровняв бугры и срезав траву до самого кювета. Юрка, разминаясь, бродил вокруг машины, по шофёрской привычке осматривая, всё ли у неё на месте, постукивал по колёсам, а я, лениво потягиваясь в кресле, наблюдал за ним. Я не придал никого значения, когда Юрка присел у переднего левого колеса, но когда он резко поднялся и резво направился к открытой моей двери, держа что-то в руках, насторожился. «Глянь, что это? – спросил он, протягивая мне какой-то кругляшек, - Перед самым колесом лежало». Юрка положил медный предмет мне на ладонь и я, продирая глаза, стал его рассматривать. Это была монета. Судя по патине (сказался археологический опыт), долго пролежавшая в земле, и, судя по свежим совсем царапинам, вывернул её на свет Божий оттуда ровнявший обочину грейдер. Я перевернул монету и обомлел. Передо мной был образ святого Георгия, поражающего змия копьём. И дата: 1734 год.
«Юра, - только и мог сказать я, - как ты остановился именно в ЭТОМ месте?» Тот только пожал плечами, а потом вдруг охнул: «Задонск… икона…»
Вот такая история. Я её просто так объяснить не умею.
- Я тоже, - призналась Аня, - да и не пытаюсь. Пусть будет как есть…
Вдали за Окой уже виднелись купола и шпили старой доброй Калуги. До самого города мы ехали молча. Там мы отправились в гости к знакомому диакону, кстати, другу детства того самого Плюса, где его матушка накормила нас вкуснейшим, как выразилась Аня, «дьяконским» борщом, и только потом двинули все вместе на вокзал, прощаться с друзьями до следующего раза перед московской электричкой.