Глава Девятая.

 

Несмотря на то, что кондиционер дул на всю катушку, в машине жара была страшная – только подставив руки или лицо к самой его решётке можно было получить некую видимость живительной прохлады среди иссушающего жара, царящего вокруг. И это – в девятом часу утра, да ещё и в конце октября, когда в Москве уже раз несколько заметало всё по колено…

Шоссе, прямое как стрела, пересекало обширную, высушенную  солнцем долину по направлению к виднеющейся на горизонте горной гряде. За рулём восседал рижский Лари, бывший и когда-то тогда габаритов немалых, а теперь обрюзгший окончательно, что, впрочем, совершенно не помешало ему остаться таким же обаятельным говоруном. Сейчас, однако, после того как он выговорился до основания, ещё когда встретил меня ночью в аэропорту, он сидел молча, периодически вытирая обильный пот, ручейками стекавший из-под его кучерявой, несколько уменьшившейся в объёме, шевелюры, и капающий на рубаху то с носа, то с подбородка.

-       Так что, Лари, за эти годы ты так и не акклиматизировался на родине предков?

-       Это невозможно. Можно только привыкнуть. Как, кстати, я привык когда меня называют моим настоящим именем.

-       Прости, Лазарь, опять забыл.

-       Да, Лари остался там, далеко и давно, на совковой тусовке. Здесь мне пришлось слишком много потратить сил, чтобы стать полноценным Лазарем. И, знаешь, я горжусь, что мне это удалось. В отличие от акклиматизации…

-       Тогда, прости, ещё вопрос. Можно?

-       Валяй. Ехать ещё порядком.

-       Последнее, что я слышал о тебе – что ты очень даже неплохо устроился на «Радиотехнике», даже стал каким-то начальником. Почему ты всё бросил?

-       А ты забыл какие были тогда времена? Когда всё трещало по швам, и никому не было понятно, чем всё это может кончиться? Танки на улицах. Все только и ждали либо просто погромов, либо полноценной гражданской войны. Забыл?

-       Ну, далеко не все были так в этом уверены…

-       Может быть. Но там, где жил тогда я, думали именно так. А тут как раз разрешили выезд. Долго думать было некогда. Хотя, конечно, пришлось бросить практически всё.

-       А теперь? Не думал вернуться? У тебя же там куча родни, да и жизнь потихоньку налаживается. Европа, опять же, под боком…

-       Всё верно. Только я уже – Лазарь. Гражданин и патриот этого государства. Предан своему народу и уповаю на Бога, который всё устраивает по своему разумению. Мне хорошо и спокойно, у меня дом и маленький бизнес. Значит – так надо. Правильно?

-       Согласен. Только вот жарко уж очень.

-       Зато – зимой не холодно.

Горы приближались, и постепенно шоссе превратилось в извилистый серпантин среди белесых скал, покрытых редким, но весьма симпатичным лесом. Иногда попадались лощинки, сплошь заросшие густой зеленью, но потом опять начинались скалы и пронизанный ярким солнцем лес. Вдруг я увидел на обочине бронеавтомобиль времён второй мировой, выкрашенный, почему-то в красный цвет.

-       А это ещё что такое?

-       Память об очередной войне. В данном случае об осаде Иерусалима. По этой самой дороге и пытались прорваться к осаждённому городу, но, сам видишь, слишком уж удобные тут ущелья для арабских засад. Теперь-то весь мир уже знает, что это такое. Впереди ещё много будет такой, не доехавшей до города техники. Специально оставили на месте боёв и покрасили в цвет крови, чтобы не забывать о героических моментах новейшей истории нашего государства.

Да, подумалось мне, в патриотизме Лазарю не откажешь. Хотя, конечно, повседневность повсюду диктует свои нравы. Значит, иначе тут не получается. Тем более что вид у подбитых танкеток и грузовичков на фоне красоты и покоя окружающей природы действительно был на редкость трогательным и печальным. А дорога, тем временем, покружившись по перевалам, пошла резко вниз, и вскоре показались из-за леса белоснежные спальные районы большого города. Иерусалим…

-       А знаешь, - внезапно оживился Лазарь, - в этих лесах полно грибов. Похожи на наши боровики – крепкие и красивые. Их так и называют: иерусалимский гриб.

-       И на вкус такие же?

-       В чём весь и фокус! Однако, сами по себе, в жареном или другом каком виде, они вызывают немедленный понос. Оттого их никто никогда тут не собирал. Пока не понаехали наши. Они-то и сообразили, что достаточно, перед употреблением этого гриба, выпить буквально пятьдесят грамм водки или просто спирта – ешь его потом на здоровье, сколько душе твоей угодно. Вот кто бы ещё до такого додумался? Сейчас как раз сезон. Поэтому, если зайти в лес подальше, только и слышишь: «Мааашааа! Любааа! Миишааа!..».

-       Ага, всё-таки «наши»?

-       Тут так принято, ничего с этим не поделаешь.

-       Понятно…

Мы уже свернули с основного шоссе, проехав несколько микрорайонов многоэтажных домов, и углубились в лабиринт старых улочек с односторонним движением и постоянными перекрёстками. Несколько раз мы огибали красивые скверы с пальмами и фонтанами, но потом опять следовали переулки меж двухэтажных домов с магазинчиками на каждом шагу. Рядом с одним мы и остановились.

-       Приехали. Тут квартирка, где ты можешь пожить.

-       А то место, о котором я тебе говорил, далеко?

-       Площадь Зион? Пять минут пешком. Причём, достаточно приятных пять минут.

-       Почему?

-       Всё покажу, не торопись, хорошо?

Мы поднялись по узкой лестнице на второй этаж, где действительно меня ждала маленькая уютная квартирка с кондиционером и душем. Лазарь, показав мне где тут что, умчался до вечера по делам, а я, приняв душ, рухнул на кушетку и немедленно заснул после бессонной аэровокзально-самолётной ночи.

Лазарь разбудил меня уже в сумерках.

-       Выспался? Всё правильно – сиеста в жарких странах – первое дело. Я принёс великолепный кофе, давай попьём его и двинем по твоим делам. Я правильно думаю?

После кофе я окончательно ожил. Даже вечерняя жара, когда мы вышли на улицу, уже не казалась мне такой удушающей. Мы свернули в первый же проулок и буквально через десяток метров вышли на красивую, сияющую блеском витрин и открытых кафе, многолюдную пешеходную улицу, немедленно напомнившую мне наш Арбат.

-       Правда, похоже на московский Арбат? Это Бен-Игуда, самый центр вечерней гульбы. Но сейчас ещё рано, к ночи тут будет совсем весело. Поэтому пошли-ка пока поужинаем вон в то заведение – там кормят потрясающе вкусно и совсем недорого…

К тому времени, когда мы завершили нашу долгую и очень сытную трапезу, совсем стемнело, стало чуть прохладнее, и народу на улице, действительно, прибавилось. Обилие волосатой публики всех стилей и направлений, рассевшейся тусовками на скамьях, а то и просто под деревьями, радовало глаз и делало это место ещё более приятным. В отличие от Арбата, улица шла под уклон. Мы и двинулись с Лазарем вниз, любуясь окружающей нас жизнью и заслушиваясь печальными восточными мелодиями доносившимися отовсюду.

Вскоре мы дошли до небольшой площади, где улица заканчивалась сквером с патрульной машиной перед высотным отелем, и я, взглянув на дорожный указатель, понял, что эта площадь и называется Зион. Тогда я осмотрелся внимательнее, и сердце вдруг приятно ёкнуло в груди – чуть наискосок справа, среди прочей рекламы, сияло неоном столь необходимое мне название. «Бистро»…

 

Продолжение следует | Назад