Они с любопытством разглядывали нашу не в меру весёлую компанию, пока до нас окончательно не дошёл факт их приезда, и все кинулись из-за стола обниматься, целоваться, разглядывать друг друга со всех сторон, и шумно выражать восторги по поводу увиденного. Я, лично, был очень рад увидеть Арво в его изначальном, индейско-европейском, до мелочей выверенном, обличии, которого мне так недоставало во время наших зимних похождений. Вийве тоже, кажется, была в полном порядке, уверенная в себе и сдержанно улыбчивая, ничем не напоминала она то замкнутое, ушедшее в себя существо, которым я видел её в последний раз. Лёлик, как я сразу обратил внимание, сразу уставился на неё с восторженным подобострастием, как будто и не было целого года их самостоятельных, и таких насыщенных впечатлениями приключений. В то время как все, сбившись в кучу, выражали бурные эмоции по поводу встречи, Пашека стоял в стороне, разглядывая всю толпу с нескрываемым интересом, пока, наконец, не остановился на моей персоне. Я даже обернулся, так он впился в меня взглядом, наполненным почти первобытным каким-то восторгом. Он медленно приблизился ко мне и, будто не веря себе, прикоснулся горячей ладонью к моей руке.
- Вы помните, - хрипло выдохнул он, - вы помните ту встречу?
Шум вокруг немедленно стих и все уставились на нас, будто вот-вот должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Арво взял Пашеку за плечи и усадил за стол. Я сел напротив него, а остальные расселись вокруг нас.
- Нет, - честно признался я, - не помню. Но уже в курсе многого, связанного с ней. Хорошо бы ты рассказал по порядку, как было дело. Это должно многое прояснить для нас обоих.
Пашека, не сводя с меня глаз, полез в сумку, достал небольшой свёрток и положил на стол перед собой. Я заметил, как Лилия Михайловна, устроившись за столом рядом с Пашекой, внимательно за нами наблюдает. Все молча ждали, что будет дальше.
- Я оказался там совсем случайно, - начал Пашека, - уехал из Ростова к морю проветриться. Надо было побыть одному. Много вопросов накопилось к самому себе, вот и думал, что побуду там один, разберусь сам во всём…
- Где это происходило, - перебил его я, - мне это важно. Рассказывай как можно подробнее.
- В Новороссийске это было. Я только приехал туда и сам ещё не знал, куда дальше направиться. И тут я вас увидел, недалеко от автостанции. Вы сидели на асфальте и меня подозвали к себе. Я и подошёл и ещё спросил, не хиппи ли вы. Очень хотелось мне познакомиться с кем-нибудь из Системы. Вы тогда попросили запомнить хорошенько, что вы мне скажете, а лучше, чтобы я записал. Я решил записать, потому что видел, что вы что-то очень важное хотите мне сказать. И вид у вас был… как бы… потусторонний, как бы. Я такого не видел раньше. Поэтому стал записывать. Но только вы говорили очень неразборчиво, поэтому приходилось переспрашивать. А вы тогда молчали долго, будто из другого измерения слова достаёте. Я даже испугался, пока всё записал. А когда прочёл
– ещё больше изумился. Я понял тогда, что всё не просто так. Для уверенности я ещё сфотографировал вас, так как вы просили.
Что я просил?
Сохранить образ… Да вот, тут всё записано, я всё сохранил…
Пашека торжественно развернул свёрток и достал замызганный лист бумаги. Когда он развернул и его, все склонились, чтобы прочесть написанный крупными буквами текст:
“Сохрани вид мой, сохрани вид мой как есть. Найди гору с женщиной, найди ту гору с женщиной. Зажги огонь во тьме, зажги огонь, чтобы увидеть лицо её. Возьми Тамга в руки себе, возьми Тамга к сердцу. Убеди её, ту что на горе, в том, что сделал всё. Убеди её так, чтобы видел, как поверила она тебе. Прикоснись к руке её, чтобы чувствовала тебя она. Внемли тогда чарам всем, всем что есть у неё. И иди скорей. На север иди, на Тамга смотри, всем показывай, всем рассказывай. Будет помощь тебе из другой страны. Будет вид мой тебе помогать. Будет воля тогда, будут открыты все пути твои, будет мир весь у ног твоих!”
Я прочитал это и посмотрел на остальных. Все смотрели на меня молча и весело, словно ожидая, что я сейчас всё объясню.
- Это я тебе надиктовал? Ты ничего не перепутал?
- Ничего, - сказал Пашека почему-то шёпотом, - всё слово в слово.
- Я ничего не понимаю, - признался я, - могу сказать только, что это всё произошло тогда, когда меня Юрайхип в Новороссийск приволок. Но я же тогда совершенно никакой был. Может кто-нибудь попробует разобраться, что вся эта абракадабра обозначает?
- У меня было сошлось всё, - Пашека жалобно смотрел на меня, словно ожидая поддержки, - как тут сказано, в Танаисе. Там всё, будто бы, сошлось, но вот Арво объяснил, что это я ошибался. Как же так?
- Конечно, должен тебя разочаровать, в Танаисе ты ошибался. Да и раньше тоже, когда пытался эту писанину по-своему толковать. Никакой я не гуру, конечно. Наоборот, я тогда был от одного гуру пострадавший. Без мозгов почти. Но, всё равно, должен же быть хоть какой-нибудь смысл в том, что я пытался тебе сказать. Наверное, в тот момент, я считал это действительно важной информацией. Может кто-нибудь попробует разобраться во всём этом?
- Ну-ка, дайте мне, - неожиданно Лилия Михайловна протянула руку к бумажке, - кажется я начинаю кое-что понимать.
Все сразу уставились на неё, за столом воцарилась полная тишина. Стали слышны опять шорохи в лесу и тихий шелест бамбука внизу ущелья. Некоторое время так и сидели не шевелясь, будто боясь спугнуть слабую надежду разобраться во всём.
- Так, - наконец сказала Лилия Михайловна тоном профессионального сыщика, обращаясь ко мне, - ты говоришь, что ваша встреча состоялась после того как, насколько я знаю эту историю от нашего Старки, ты, с помощью Грини покинул пещеру в Крыму и оказался в Новороссийске? А Вийве тогда ещё оставалась в пещере? Так?
- Да, - изумился я её осведомлённости, - тогда только это и могло произойти.
- Тогда всё сходится. Призыв найти “гору с женщиной", предъявить ей твой образ, и убедить её идти на север - может означать только твою просьбу разыскать Вийве в тёмном, обратите внимание, месте - в пещере, сослаться, каким-то образом, на тебя, добиться её доверия, и либо оповестить кого-то “на севере” о её местонахождении, либо доставить её “на север” домой. Короче говоря - выручить её оттуда. За это Пашека, по идее должен был, с помощью “из другой страны” - Эстонии, судя по всему, и ссылаясь на твой авторитет, вписаться, как вы любите говорить, в тусовку, где ему и откроются все пути и истины мира. Я так это поняла, если не обращать внимания на витиеватость стиля. В общем – согласны?
- Точно! Но только вот…, - задохнулся я в догадке, - это вот…
- Именно, - продолжала, как ни в чём не бывало, Лилия Михайловна своё расследование, - одно только совершенно конкретное указание мне не понятно. Как может тут быть интерпретировано понятие “тамга”?
- А и не надо её интерпретировать, - вдруг раздался спокойный голос Вийве, - вот она.
Вся компания с шумом повернулась к ней. Вийве достала из кармана джинсов сжатую в кулачок руку, протянула её над столом, и разжала пальцы. На её ладони лежал небольшой, покрытый старой патиной, медный кружок со свастикой посередине. Я, как и все остальные, заворожено смотрел на него. Тамга. Внезапно за спинами раздался шум падающего тела. Все обернулись. Посреди двора в глубоком обмороке лежал Лёлик.
