А.Евгин
Где он, ромашково-васильковый рай?
Маленькая стремительная женщина пронзительным голосом поёт о мировой скорби …
Я слушаю её новую работу с таким неудобоваримым названием - "Вельтшмертц" - на стареньком Philips'е много раз чиненном-перечиненном (когда-то в распределительный щит на деревенской подстанции попала крыса, перемкнув фазы). Почти сюрреалистическая картина: "Мировая Скорбь" звучит в Богом забытой деревушке.
Отдадим на откуп музыкальным эстетам и эстетствующим музыкантам формальную (композиционную) сторону альбома. Они, безусловно, сумеют препарировать её новую работу с профессиональным мастерством вивисектора. А содержание …
Аня Герасимова в сопровождении "Броневичка" поёт о мировой скорби.
За вычурным порой ритмическим рисунком мелодии и нарочитой бравадой текста она безуспешно пытается скрыть одиночество мятущейся души. Дом - ключевое слово её песен, которые напоминают детские рисунки на запотевшем стекле, где всё предельно ясно: дом, дерево, солнце. Но простота эта, обманчивая, сродни простоте квадратов Малевича. Наверное никто никогда не будет так петь её песни, но, услышав их хотя бы раз, невольно оказываешься в плену обаяния её голоса, постепенно постигаешь сложность, трагическое несовершенство мира, в котором она обречена жить
.Где же тот дом, куда стремится душа её? Она знает, где живёт Сид Баррет и порой уходит в этот необжитый, неуютный, неприспособленный для жилья мир - мир ирреальный - и стучится в дверь, за которой никто не живёт. Дитя мегаполиса, мятущаяся душа, она тянется к Небу. Но разве можно увидеть Небо сквозь запотевшее стекло?!
И не обрести ромашково-василькового рая в огромном холодном городе.
Маленькая стремительная женщина пронзительным голосом поёт о мировой скорби …