Глава Двенадцатая.
Его движения стали быстрыми, но, при этом, очень мягкими и точными. Казалось, он одновременно видит и чувствует не только всё то, что непосредственно окружало его со всех сторон, но и прекрасно знает, что скрывается за этим, окружавшим видимые границы места где он, в данный момент, находился, пространством. Нам оставалось только подчиниться его действиям, поскольку никакой своей программы
, в этой немыслимой нам ситуации, мы предложить попросту не могли. Но я видел, что Арво, так же как и я сам, почувствовал облегчение и уверенность, глядя как Старки распоряжается инициативой, им же, так неожиданно для всех, и проявленной. Мелькнула, правда, у меня подленькая мыслишка, что, вот, блин, свяжись только с крезанутым воякой, так и влипалово по полной, кажется, программе. Но, во-первых, влипалова, как такового, пока не ощущалось, а возникшее, как бальзам на весь этот стрём, воспоминание, как Старки ловко вытащил меня из таллинской “конторы”, полностью стабилизировало мой выбор в пользу безоговорочного подчинения любому распоряжению так профессионально владеющему хотя бы данным моментом нашему, получалась так, командиру.И скрылся в зарослях. Мы, пригнувшись, стараясь не сопеть и не топать, двинулись в том же направлении, осторожно раздвигая кусты руками, и делая друг другу страшные знаки глазами, если под ногами что-нибудь хрустело. Действительно, не успели мы прокрасться, таким образом, и нескольких десятков метров, как увидели Старки, притаившегося в кустах и зовущего нас, жестом, приблизиться
. Когда мы, уже просто на четвереньках, спрятались за его мощной спиной, то и нам стала хорошо видна диспозиция будущих событий.Недалеко перед нами была опушка, за ней было видно достаточно обширное поле, посреди которого, на фоне озера, стоял добротно срубленный, со множеством сараев и амбаров, с большим домом и высоким забором, хутор. Почему-то вспомнился Мухля, который никак не мог вспомнить, как они прозвали это своё обиталище – то ли “Отель Калифорния”, то ли “Дом Восходящего Солнца”. Там стояла тишина
, только тряпица с какой-то надписью, вроде флага колыхалась над одним из сооружений.А в кустах на самой опушке, прямо перед нами, притаились, так же как мы, четверо мужиков в ватниках, но с повязками дружинников на рукавах. У двоих были охотничьи ружья. На открытом месте, в очень храброй позе, стоял милицейский капитан, видимо участковый и есть. Все чего-то ждали. Потом капитан, сложив руки рупором, прокричал в сторону хутора:
Старки повернулся к нам и сказал шёпотом:
Я лишь хотел уточнить некоторые детали операции, да и у Арво, я видел, были вопросы на ту же тему, но Старки по кошачьи прыгнул вперёд, и мы, подчиняясь приказу, ломанулись за ним. Мы только успели преодолеть расстояние до противника, а Старки уже просто выдернул ружья из рук мужиков и кинул их нам. Помню только, что мы даже не взяли их наизготовку, а просто схватили и держали стволами вверх, как в карауле, однако мужики дружно повалились в траву и позакрывали головы руками. Они даже не пикнули. Наверное и с браконьерами у них бывали уже разные ситуации, видна выучка, подумалось мне тогда. Тем временем, так же быстро и бесшумно, был обезврежен храбрый участковый. Обезоруженный, он оказался сидящим на своей же свите, и ошалело смотрел на наш отряд, хватая ртом воздух, явно просто не зная, что ему нужно сказать нам в этом положении.
Мы, словно роботы, сдали оружие, и смотрели как он приказал всем встать и повёл их через кусты в обратном направлении. И милиционер, и мужики молча ему повиновались. Только когда они скрылись, мы с Арво повернулись в сторону всё так же безмолвного хутора, и, нерешительно выбравшись на открытое место, направились через поле, на всякий случай маша руками и крича, что было сил, что мы “свои”. В ответ не было слышно ни звука. Подойдя вплотную, мы обнаружили, что калитка в здоровенных воротах, хоть и закрыта, но на такую хлипкую щеколду, что хватило и пинка, чтобы она распахнулась
настежь. Двор хутора был тоже пуст.И опять только тишина.
Мы стояли посреди пустого хутора, в полной тишине, и вся эта сцена напомнила мне кадр из какого-то вестерна. Почему-то стало смешно.
Он сел на землю, обхватил голову руками, и хохотал, выпуская из себя весь нервный идиотизм последнего нашего приключения. А мне, хотя я и солидарно подхихикивал ему, для чувства завершения дела, не хватало-таки результата всей этой операции. Мучил меня дурацкий вопрос: на хрена мы отбили у ментов, сорвав им всю ихнюю “спецоперацию”, проявив чудеса партизанской войны, совершенно пустой хутор? А главное – почему он, блин, так пуст, несмотря на все наши (и ментов) совместные усилия? Неужели весь этот бред оказался результатом блефа перехитрившей всех и вся тусовки? Так, говорили же, что они и в Питере были неуловимыми, почему бы им не смыться и отсюда попросту заблаговременно? Нет, что-то тут не складывалось. Не стали бы менты, и мы следом, развивать целую военную стратегию, кабы не было к тому веского повода. Может флаг? Я, случайно вспомнив, о том, что видел его с опушки, задрал голову, чтобы разглядеть его вблизи. Он был на месте. Это было раскрашенное в разные цвета “узлами” полотнище, видимо бывшее когда-то простынёй, с матерчатой аппликацией посередине, складывающейся в слова: “FLOWER POWER”. Вблизи было видно, что сделано знамя очень кропотливо, хотя и издалека впечатления не производило. Нет, ежели бы заранее сматывались, флаг обязательно бы забали с собой. Такие фенечки ментам не оставляют, это точно. Да и не мог он, сам по себе, послужить поводом к натуральным военным действиям. Значит, опять, что-то тут не так. Надо весь хутор переворошить, может что и прояснится.
Арво всё сидел среди двора и никак не мог успокоиться. Надо же, не думал, что он такой впечатлительный, с виду - само бесстрастие, а тут вот как пробрало чувака. Тогда я решил направиться на поиски сам, и начать решил я, разумеется, с дома. Дверь в сени была массивной, с нарисованным крутящимся солнцем и надписью: “Войди с Любовью”. Это – правильно, решил я, и вошёл. И сразу услышал чьё-то истеричное всхлипывание. Я было решил
, что это Арво во дворе разошёлся, но почти сразу понял, что звуки раздавались изнутри дома, из-за двери, за которой, по идее, должна была быть в таких домах горница. Я быстро пересёк обширные сени и подошёл к нужной двери.“Стань Свободным” – было написано на ней.
И это тоже правильно, подумал я, и, открыв её, вошёл в просторную горницу.