Глава Двенадцатая.
Поезд высадил меня на вокзале города Ростова-на-Дону ближе к вечеру, и поэтому я сразу решил пойти в "Шоколадницу" - Стандарта, который, собственно говоря, был мне больше всего нужен, в это время найти было можно лишь в тех стрёмных местах, где он обтяпывал свои не менее стрёмные делишки, и это означало, что искать его сейчас было просто бесполезно. А кафе это и находилось поблизости, и встретить я рассчитывал там кого-нибудь, с кем можно было скоротать вечерок, узнав, заодно, все местные новости.
Буквально с порога я увидел Дудуя, да и он меня узнал, приветливо махнув рукой, приглашая, как я подумал, к своему столику. Я подошёл и хотел уже присесть рядом, но Дудуй, быстренько извинившись перед примажоренной парочкой, находившейся там же, сам встал из-за стола и потащил меня к выходу.
Я послушно побрёл за ним, хотя мне так хотелось после поезда и перекусить, и выпить кофе. Перейдя на другую сторону проспекта, мы сели на лавочку, почти на том же самом месте, где мы с ним когда-то познакомились.
Тут он увидел вдалеке кого-то и радостно замахал руками:
Фигура направилась к нам и я узнал в ней Витьку Нестерова, того самого, который приезжал к нам в отряд вместе с Шельманом и дал мне телефон Дудуя, когда я сюда собирался в первый раз.
И умчался через проспект в сторону "Шоколадницы" даже не оборачиваясь.
Мы сели на автобус и довольно долго ехали по городу. Наконец, на одной из улочек, мы поднялись на третий этаж дома послевоенной постройки и вошли в квартиру. Представив родителям, Витёк провёл меня в свою комнату и усадил в кресло. Сам побежал на кухню за чаем. Я осмотрелся, вытянув ноги после дороги. Комната как комната. На стенах - ковры, софа, шкаф. Скромный проигрыватель на тумбочке для белья и кучка совковых пластинок рядом. Видно было, что Витёк в этой комнате либо не хозяин вовсе, либо домой появляется лишь по мере надобности. Неуютно как-то, будто зашёл к случайным соседям попросить чего-либо. Я бы так жить не смог - чтобы меня тут, как бы, и не ощущалось. А ведь Витёк -
фигура незаурядная, должен бы оставлять свой собственный след везде, особенно дома. Впрочем, чего это я? Мало ли, как у кого в семье заведено. Наверное от усталости и от неприятного осадка встречи с ростовской публикой. Вскоре Витёк притащил чай и целый поднос снеди. Я не стал отказывать себе в удовлетворении явно подступившего голода, а Витёк сидел рядом, прихлёбывая лишь чай и поглядывая на меня искоса.