Глава Первая
"I'm free… I'm free… Freedom… freedom…" - звучала рефреном в башке фраза откуда-то, кажется, из Вудстока. Причём, колотила аж в самые мозги всё утро так, что я было решил - вот оно, новое слово, стучится в душу. Впервые за пятнадцать лет кромешной, никуда не зовущей тишины, что-то так знакомо колыхнулось где-то там, внутри, заставив даже остановиться, чтобы лучше понять - неужели?…
Но нет, музыкальный рефрен продолжал крутиться на поверхности сознания, так и не вызывая настойчивой потребности следовать ему. Я даже сел на невесть откуда взявшуюся тут скамейку и закурил, проверяя ещё раз свои ощущения. Нет. Не то. Наверное сказывается просто усталость последних дней, непривычная даже в мелочах обстановка, и слишком уж большая перемена в часовых поясах, наверное, тоже до сих пор даёт себя знать. В Москве-то сейчас ночь.
Решив докурить, я осмотрелся вокруг. Лес был чистеньким и ухоженным, но, в то же самое время совсем не напоминал лесопарк в черте города - вполне самостоятельная природа, даже ручеёк, беззаботно журча, веселил ближайшую полянку, пронизанную необычно жарким, но, всё же, весенним солнцем. Если бы не редкий шорох машин с недалёкого хайвэя, то можно было запросто представить себя неоткрытым никем ещё индейцем, любующимся родными своим угодьями.
Сигарета закончилась, и пришлось вставать на гудящие который день ноги, и идти дальше по тропинке напрямик через лес, к станции метро маленького городка-спутника, расположенного от центра столицы Соединённых Штатов Америки на расстоянии, как в Москве Измайлово. Да и метро тут тоже было, как и у нас, в измаиловском лесопарке, наземным.
Тропинка сменилась таким же чистеньким и гладким тротуаром, а лесные полянки уступили место подстриженным газонам. Сразу же нашлась и урна, куда можно было бросить бычок, которым не хотелось нарушать иллюзию первобытного покоя лесных зарослей. До метро оставалось ещё метров двести, когда откуда-то из-за кустов навстречу вырулил некий персонаж, и решительно двинулся мне наперерез. Прическа "под битла" времён "Help'а", помятый тёмный костюм, такая же помятая рожа и кулёк для мусора, набитый чем-то, разительно отличали его от лощённой улыбчивой публики, намозолившей уже глаза.
Персонаж остолбенело пропустил меня, долго смотрел мне вслед, и, когда я уже был на платформе, вдруг проорал:
Подошедший поезд скрыл его с глаз долой и заглушил его последние слова. Я только помахал ему, так и стоящему на тротуаре со своим кульком, из окна вагона и уселся на свободное место. Впрочем, в этот ранний воскресный час, народу в вагоне почти и не было. Только в противоположном конце расположилась, задрав ноги на спинки сидений, разноцветная репперского вида компания - двое белых, один чёрный, и парочка уткнувшихся в своих бой-френдов девиц, явно проведших абсолютно бессонную ночь.
За окном проплывал однообразный зелёный пейзаж столичных предместий, потом, миновав несколько пустых станций, поезд и вовсе нырнул под землю, давая возможность мне обдумать всё то, что мне предстояло. Хотя всё и так было ясно - дела, которые привели меня сюда, на
другой конец земли, были сделаны, впереди у меня, до окончания срока визы, времени было более, чем предостаточно для того чтобы я мог, действуя по обстоятельствам сделать всё, что мне нужно было в этой, знакомой только по множеству книжек, стране.Я решил, руководствуясь, народной мудростью, что плясать полагается всегда от печки, и, поэтому, сверившись с картой, собрался оказаться в самом центре Вашингтона, чтобы оттуда, разобравшись в обстановке, двигать уже туда, куда мне потребуется. Название станции "
Central" вполне подходило для задуманного, посему я и вышел именно там, и очутился совершенно один в огромном, как мне показалось, пространстве станции. Поезд исчез в тоннеле, а я направился поскорее к эскалатору, ведущему на поверхность. Эскалатор оказался очень длинным и тоже пустым. Это было логично - какой дурак ещё попрётся так рано в Сити, где, как я заметил в минувшие дни, ничего, кроме гос.учереждений почти и нету. Во всяком случае, признаки обычной городской жизни, с кафешками и магазинами, я видел лишь по краям Дистрикта Коламбия, в околоуниверситетском Джоржтауне, например. Но, коли решил начать с самой середины - значит так и надо. Я поднимался на бесконечном, как в Питере, эскалаторе, убеждая себя в верности своего выбора, когда сверху вдруг раздались звуки, заставившие меня чуть усомниться в своём решении.То ли рёв, то ли дикий совершенно вой периодически оглашал уходившую далеко вниз трубу эскалатора, многократно отражаясь от стен, превращаясь в леденящий жилы стон. Источник его находился, судя по всему, где-то там, наверху, как раз куда я медленно, но верно двигался. В воображении закрутились все виденные к тому времени ужастики, действие которых происходило, как назло, именно в этих самых краях, и мне приходилось, по мере приближения, сдерживать, с каждым шквалом этого страшного звука, всё нарастающее желание либо рвануть просто вниз, против движения лестницы, либо сигануть на встречную полосу и смыться отсюда ещё быстрее. Каменные джунгли, поджидавшие меня всё ближе и ближе, были наполнены ужасом, усугублявшимся ещё полным одиночеством, делающим меня совсем маленьким, даже, скорее, крохотным и беззащитным перед неотвратимо надвигающейся угрозой.
Я даже не соображал, в конце концов, зажмурившись или выкатив глаза на лоб я выехал на поверхность, но когда я смог здраво оценивать происходящее - мне стало неимоверно весело и легко: прямо напротив меня, в наземном вестибюле, за окнами которого виден был здоровенный перекрёсток со светофорами, на массивной скамье с каменными подлокотниками, сидел вдупелину пьяный негр с укутанным в бумагу батлом, и, задрав к высоченному потолку розовую свою глотку, периодически орал, что было сил. От одиночества, наверное. Увидев меня, выехавшего прямо перед ним из-под земли, негр выпучил белки глаз и опять зарычал, на сей раз прямо в мою сторону. Он был страшен, но, при этом, рукой с батлом, он делал явно призывные жесты, приглашая, видимо, составить ему компанию.
Напротив тянулось серое здание со множеством колонн, весьма напоминающее до боли знакомый сталинский ампир. Вспомнив все предыдущие поездки по центру, я сообразил, что если завернуть за угол этого самого дома, то я, по идее, должен оказаться в непосредственной близости к Белому Дому. Всё правильно, значит - центрее и не придумать даже. Перекрёсток был тоже пустым на все четыре стороны, если не считать весьма упитанного копа, облокотившегося на свой белоснежный мотоцикл. Поэтому пришлось-таки дождаться зелёной надписи "walk" на светофоре и словно стопроцентно добропорядочный пешеход пересечь улицу и направиться туда, откуда, по моим расчётам, и должно было начаться моё путешествие.