Я подъезжал к Ростову, раскинувшемуся во всю свою необъятную ширь на противоположном высоком берегу Дона, на покосившемся автобусе кубанского происхождения битком набитом работягами из Кущёвки, которые всю дорогу безо всякого перерыва крыли самыми последними словами своё, судя по эпитетам, совершенно бестолковое начальство, дав мне, тем временем, примостившись в уголке, спокойно предаваться самым разнообразным размышлениям, связанным с целью этой моей поездки.
Переехав через высоченный мост и оказавшись сразу в самом центре города, я покинул по-прежнему матерящихся попутчиков и тут же довольно удачно дозвонился по одному из выданных мне ростовскими ребятишками телефонов. Через некоторое время к скамейке в соседнем сквере, на которой я, по уговору, должен был дожидаться рекомендованного мне человека, подрулил невысокого роста, коротко стриженный персонаж, одетый как мелкий комсомольский вождь, ненадолго покинувший кабинет, то есть в идеально белоснежную рубашку с закатными рукавами и со слегка приспущенным галстуком, наглаженные тёмные брюки и неимоверно блестящие башмаки. Я даже не сразу отреагировал на его приветствие, решив, что тут какая-то ошибка. А когда понял, наконец, что призывные жесты относятся именно ко мне, подумал было, что попал в западню, и меня сейчас будет винтить местный оперотряд. Но, кажется, всё обошлось – человек уселся рядом и весьма дружелюбно представился:
- Здорово, я Дудуй. А ты, значит, Василий.
- Типа того. Витька Нестеров велел тебе кланяться, говорил, что по всем вопросам – сразу к тебе. Я так и сделал.
- И правильно сделал. Ты голодный? Тут за углом наша самая модная кафешка – “Шоколадница”. Перекусим?
- Запросто. Только с бабками не густо.
- Обижаешь. Сегодня ты – гость города.
- А если зависну у вас, что тогда?
- Не бойся, дело найдём такое, что сам прокормишься.
- Ну, тогда я спокоен.
За разговором мы свернули за угол и почти сразу оказались в довольно просторном, но уютном кафе с некоторой претензией на богемную респектабельность. За кофе, после лёгкого, но дорогого перекуса, продолжили знакомство.
- По вечерам, - затянулся Дудуй сигаретой, - тут весь центряк в полном сборе. Если надо найти кого – сразу сюда вали, не ошибёшься.
- Странно, а Витёк говорил, что у вас тут общего тусняка нет.
- Хиппового, действительно, нет. А весь центряк – тут.
- Это что же за центряк тогда такой?
- Ну как – фарца, дискоболы, армяне. Девок много. Бывает весело, и все новости городские тут. А с хипнёй проблемы – армяне их понять никак не могут, к волосам придираются. Вот и приходится маскироваться.
- Так что, волосатых в городе так и нет? А как же Витёк тот же, да и приятель его?
- Да есть, конечно, отдельные персонажи. Только в центре их не бывает. А ты-то что сюда прибыл, какие проблемы? Чем могу – посодействую.
- Тогда расскажи, кто такие “ЭТОвцы”?
- Ах, вот оно что. “ЭТО” – Эксперимент Творческого Общения. Молодёжная организация такая. У нас тут, сам понимаешь, тоже всякие модные веяния реяли над городом. Так вот, объявилась умная тётка из городского отдела по делам молодёжи и подгребла всех умников под себя. Сделали что-то вроде клуба, но где можно почти о всём, что в голову придёт рассуждать всем гуртом. Нарабатывая, таким образом, некие новые модели общения и развития потенциалов личностей. Всё это обычно где-нибудь за городом происходит, на лоне природы, у костра. Поют там хором, с природой сливаются. А мадам эта, Нателла, всем этим дирижирует. У меня много друзей с ними тусуется.
- А сам что?
- Знаешь, я человек слишком вольный, чтобы в это стадо вписываться. Наша компания, Витёк тот, Андрюха, и ещё несколько таких же, всё как-то ближе к археологам держались, к музею-заповеднику “Танаис”. Там тебе и природа, и костры, и народ каждый год наезжает прикольный, и работа находится по душе, а, главное, никто мозги не грузит, и в один табун не сгоняет. Так эти “этовцы” последнее время тоже туда зачастили, как на грех. Директор тамошний, Фёдорыч, их привадил, чтобы
