Глава Двадцать Пятая.

Ну, прямо как рояль из кустов выехал к усадьбе Харламовых по узкой лесной дороге, идущей откуда-то сверху, старый знакомый “Мерседес”, вызвав целый шквал эмоций у всех, ожидающих его. Видимо, у каждого из присутствующих, за исключением, разве, Пашеки, который вылупился на него, словно на очередное посетившее его чудо, он рождал массу самых положительных воспоминаний и ассоциаций. Поёживаясь от утренней сырой прохлады, Старки вылез из-за руля и потащил в дом привезённые из ларька при пансионате, где он и хранил, оказывается, свой транспорт, продукты. Мы быстро покидали в багажник наши небогатые пожитки и тоже поспешили в дом, чтобы перекусить перед дорогой. После завтрака, все вышли обратно к машине, попрощались с гостеприимными хозяевами, уселись, поместив Арво, как самого объёмного, на переднее сидение, рядом со Старки, а остальные – Лёлик, Пашека, Вийве и я – утрамбовались сзади, и поехали. Нас сразу окружили непроницаемой стеной лесные заросли и, как показалось, очень долго автомобиль петлял в их зелёном тоннеле, поднимаясь всё выше и выше в горы. Видно было, что дорога эта Старки хорошо знакома и некоторые виражи, от которых у всех захватывало дух, он проезжал с обычной невозмутимостью и даже, как показалось мне, некоторой досадой на их здешнее изобилие. Но, наконец, лесной серпантин закончился, мы выскочили на залитую солнцем трассу, откуда так хорошо было любоваться видами неприступных гор, зелёных долин, и временами блиставшего далеко внизу моря, Старки прибавил газу, включил музыку погромче, и мы помчались, обгоняя грузовики, автобусы, и легковушки, в сторону Сочи. Несомненным контрастом всему, происходящему за окнами машины, было лишь самоуглублённое молчание, царившее в салоне. Казалось, все настолько поглощены созерцанием красот и звуками музыки, что для разговоров просто не доставало достаточно занимательной темы, которая могла бы отвлечь пассажиров от столь увлекательного занятия. Но это было, конечно, не так. Разумеется, и пейзажи и музыка могли быть достойным занятием в пути, но в любое другое время, когда они были бы в состоянии полностью заполнить собой тот бездонный эмоциональный вакуум, оказавшийся непосредственно за порогом, к которому так неосторожно мы все подошли вчера, и за который переступить было на тот момент совершенно невозможно, но и отступать от него никто не мог уже себе позволить.

Вчера же, когда нежданной развязкой этой дурацкой ситуации явилось предложение Жени обратиться за помощью в разрешении этой, так озадачившей и напугавшей всех проблемы, к некоему “духовно мудрому старичку”, живущему где-то в горах, все, не сговариваясь, прекратили какие бы то ни было разговоры о тамге, и о всём, что было с ней связано. Но и разговаривать просто так о чём-то ещё никто просто не мог, а посему остаток дня вся компания, кроме хлопотавших по хозяйству Харламовых, провалялась на пляже, нежась на солнышке, прыгая с волнорезов в ласковое море, и любуясь редкими, каждый раз новыми, камушками на берегу и облаками в небесах. Я заметил лишь, что в отличии от Арво, который, в самых тягостных сомнениях, не спускал опять глаз с дочери, или от Вийве, Лёлика, и Пашеки, после сцены за столом просто не разговаривающих между собой ни о чём, да и от меня самого, переполненного томительными предчувствиями, замешанными на не менее муторных воспоминаниях, Старки, пожалуй единственный из всех нас, был по-прежнему бодр, невозмутим, и , как показалось мне, даже чуть более оптимистичен, чем обычно. Но, когда я попытался разведать у него что-либо насчёт предстоящей поездки, он быстро свёл разговор к совершенно банальным рассуждениям о естественной неизбежности решения совершенно всех проблем, как таковых, после чего, я, зная эту его особенность говорить ни о чем в тех случаях, когда он категорически не желает общаться по существу, немедленно оставил его в покое, оставшись, однако, несколько заинтригованным его уходом именно от этого разговора, и именно сейчас.

Поэтому дорога измерялась для нас только количеством кассет, отыгравших своё в автомагнитоле. “Кристи” сменил Боб Диллан, за ними, в районе Лазоревского, последовали “Джефферсон Аэроплан” и “Иглз”, потом, когда проезжали уже Сочи, был “Тэн Йеарз Афтэ”, под “Фри” мы оказались в Абхазии, проехали Гагры, и, наконец, слушая “Чикаго” мы свернули с трассы где-то недалеко уже от Сухуми. Дорога стала намного хуже, и шла неуклонно вверх сначала среди бесконечных мандариновых садов, а затем, миновав ещё несколько селений, нырнула в лес и вскоре вовсе закончилась обширной поляной на берегу небольшой горной речушки.

На дальнем краю поляны виднелся домик, окружённый многочисленными сарайчиками. К нему Старки и подвёз нас, остановившись почти у самого крыльца, с которого за нами наблюдала пожилая женщина в платке до самых глаз. Мы вышли из машины, разминая затёкшие конечности, и, пока Старки о чём-то разговаривал с хозяйкой дома, любовались неуёмным богатством природы предгорий, в изобилии окружавшем это чудесное место. Вскоре выяснилось, что дальше нам предстоит пеший поход по едва заметной тропе вдоль речки. Все с прямо-таки пионерским энтузиазмом восприняли сие известие и занялись приготовлениями к этому этапу пути: оставили сначала всё лишнее в автомобиле, затем долго выуживали оттуда же всё самое необходимое, а Арво с Лёликом успели соорудить себе, к тому же, шикарные посохи и стали похожи на странников или пилигримов.

Прогулка эта заняла часа два, все шли молча и сосредоточенно, позволяя себе лишь иногда в немом восторге обозревать открывающиеся среди прогалин леса виды. Чувство важности предстоящей миссии переполняло каждого и становилось всё сильнее по мере продвижения вперёд, усталости, поэтому, никто не ощущал, предчувствие скорой разгадки придавало бодрости всем без исключения. В конце концов, окончательно готовые к любым превратностям грядущей судьбы, мы живописной чередой выбрались, за очередным поворотом извилистой речки, на край травянистого склона, на самом верху которого виднелась совсем маленькая избушка. Все торжественно остановились, понимая, что это и есть цель наших странствий. Перед избушкой вскоре показалась фигурка человека в тёмной одежде, который, прикрыв от солнца глаза, разглядывал нас, вышедших из леса к его обиталищу.

У меня даже сердце ёкнуло, когда я увидел его. Даже особо не приглядываясь, я скорее догадался, чем разглядел, кто это. Конечно же, это был никто иной, как Кучман – собственной персоной.

 

Продолжение следует | Назад

Hosted by uCoz